Так уж вышло (и здесь не последнюю роль, видимо, сыграло совковое наследие с его дефицитным распределением), что замкадыши, якобы загнивая в провинции, «шокая» и колхозничая-слесарничая, искренне ненавидят и питают неприязнь к некой социальной группе под названием «москвичи», которые, надо отметить, отвечают взаимностью, примешивая ко всему вышеперечисленному гипертрофированное самолюбование, снобизм и смачное высокомерие.

Намедни в «Большом городе» на СТС Елена Ванина в своем репортерском эксперименте отлично и явственно продемонтрировала типичную позицию москвичей по поводу столично-провинциального вопроса, подкрепленную мнением претендующих на компетентность соведущих, представляющих себя чем-то вроде золотой середины между хипстерством и богемностью, от Понарошку до Волобуева. Отличные ребята. Предложенная ситуация из разряда «и смех, и грех», конечно: вроде как простых пермских жителей переносят в «декорации» центра современного искусства, вверяя под присмотр не безызвестного Марата Гельмана. Не трудно догадаться, что по сюжету представленной ситуации пермский электромонтер, тетечка-математик, модель, радиоведущая и автослесарь, лицезрея шедевры творчества современных художников, скучают, делают невпопад неловкие замечания и с теплотой в сердце почему-то вспоминают про журнал «Огонек», на коем и были взрощены с детства, и тоже непонятно почему. В итоге выясняется, что заинтересовать недалекую провинциальную публику удается только, скажем, стразами на доминошках, из которых сложен мавзолей, или картинами, на которых художники, вдоволь поглумившись, обыгрывают тему матных слов. Презамечательная реплика Ваниной во время обсуждения ведущих после просмотра ролика: «У жителей Перми невероятное отторжение на каком-то естественном уровне ко всему московскому».

Это так сладко и так чертовски приятно тешит самолюбие – считать, что есть Россия, а есть Москва, и ты в этой другой стране, что здесь все как-то наполненней, высокооплачиванней и ярче. Это, наверно, даже к чему-то обязывает – например, нести с гордо задранной головой статус жителя первопрестольной. Жалко, что Москва-то одна и, боюсь, совсем маленькая в масштабах страны. Жалко, что слегка забывается, что Москва-то одна, а все остальное, получается, и есть то самое непереносимое, отвратное и нелицеприятное Замкадье, которое обозвали словом «провинция», от которого, кажется, веет даже некой затхлостью и застоем. Провинциал – это тоже статус, и, к сожалению, в определении и восприятии его первоочередную роль играет то, что он антонимичен слову «москвич».

Все дружно забыли про содержание и решили заняться подсчетами. Ох уж эта крикливая и всем известная статистика: по официальным данным в столице насчитывается 10 с половиной миллионов жителей. Про размеры циркулирующих финансов, думаю, упоминать излишне. Все дружно запамятовали, что в России есть, мягко говоря, еще парочка городов-миллионников. Теперь покажите мне человека, который сможет привести веские факты и поручится хотя бы за половину этих миллионов столичных жителей, которые вроде как есть идеалы цивилизованности, который поручится, что хотя бы половина – это не сброд или, если выражаться по-другому, избегая резкой экспрессивности, принадлежат к числу той самой золотой середине между хипстерством и богемностью милейших господ из стсовского «Большого города». Это слишком приятный и желанный обман, урбанистическая легенда мегаполиса, возникшая на почве совкового представления о столичном русском Эльдорадо. Понимаю, что москвичам, наверно, трудно смириться с существованием не только жизни за пределами Садового кольца, но и – о Боже – с существованием городов за пределами МКАДа, сложно поверить, что гопников Выхино затруднительно отличить от гопников с окраин Самары, что бутики и торговые центры – это не есть некая прерогатива Москвы. К тому же давайте вспомним Алексея Иванова, который приобрел всероссийскую известность, территориально существуя в области Урала.

В противовес этой москвичевой правде можно поставить старичка Шукшина. Уж он-то со всем  присущим деревенским колоритом свернул бы натруженными ручищами все эти аргументы в самокрутку, набив табаком, и смачно скурил бы. Ситуация унижения и пренебрежительного отношения всякой не то, что столичности, но просто урбанистичности, отлично продемонтрирована Шукшиным много лет назад в рассказе «Срезал», переборщив, правда, с патетичностью и сельской романтичностью героя. Суровый и замкнутый работяга с неконтролируемой агрессией Глеб Капустин, которого автор позиционирует как безусловно положительного героя, простите, демонтративно обламывает, никак иначе, Журавлева, кандидата на какую-то там ученую степень. Такой отличный миф про москвича в провинции, про волка на псарне.

Пожалуй, Москва – это возможности, но явление из ряда вон не выходящее. К счастью ли или к сожалению.